Сколь удивительно смыкается прошлое и настоящее — свидетельства древних о женщинах-воинах и то, что застал в Дагомее английский путешественник Дж. Дункан еще в прошлом веке. В своих записях он рассказывает, что опору королевского трона составляла там женская гвардия. Десять отборных полков этой гвардии, каждый по 600 человек, внушали должное почтение подданным короля и ужас соседям. В гвардию принимались девушки от 15 до 19 лет, которые должны были отличаться «свирепостью и жестокостью». И они проявляли эти качества с избытком.

Амазонка на охоте. Барельеф

Не только Плутарх, но и другие древнегреческие историки местом обитания амазонок называли побережье Черного моря, Крым и Кавказ. О кавказских амазонках упоминал Страбон. Самые ловкие и сильные, писал он, посвящают себя войне и охоте

В сражениях нередко принимали участие также женщины-телохранительницы короля, которых называли «супругами пантеры», и даже престарелые родственницы королевской семьи — «матери пантеры». Страх, который внушали женщины-воины, был столь велик, что закаленные мужи, выстроившиеся для битвы, нередко разбегались, едва заслышав леденящие кровь воинственные завывания женщин.

Еще один путешественник, побывавший в то время в Дагомее, следующим образом описывал парад женской гвардии: «…здесь же было 4000 женщин-воинов, 4000 черных женщин Дагомеи, личных телохранительниц монарха. Они стоят неподвижно, сжимая в одной руке ружье, а в другой тесак, готовые броситься в атаку по первому же знаку своей предводительницы. Молодые и старые, уродливые и прекрасные, они представляют собой незабываемую картину. Они так же мускулисты, как черные мужчины-воины, так же дисциплинированны и сдержанны и стоят рядами такими ровными, как если бы их выравнивали по шнурку».

Французские юноши конца прошлого века, учившие античную историю в гимназиях Парижа, Бордо или Гренобля, могли ли они подумать, что когда-нибудь им придется встретиться в бою с настоящими амазонками? Именно это и произошло, когда французские колониальные войска попытались захватить Дагомею. Целых четыре года французские батальоны истекали кровью на земле Дагомеи, встречая повсюду яростное сопротивление женщин-воинов.

Судя по всему, в Африке амазонки Дагомеи не были исключением. Португальский путешественник Дуарте Лопеш, вернувшись в Европу, рассказывал недоверчивым слушателям о женских батальонах конголезского короля. Эти женщины жили одни на пожалованных им землях, время от времени выбирая мужей по своему желанию. Без особых сожалений они расставались с мужьями, как только те надоедали им. Как и античные амазонки, девочек, родившихся от такого брака, они оставляли у себя, а мальчиков отправляли к отцам.

В составе португальского посольства в Эфиопию (1621 год) был монах Франсиско Алвареш, оставивший свои записки. «Меня уверяли, — писал он, — что на границе царства Дамут и Гоража есть королевство, которое управляется женщинами. Они не имеют короля, а у королевы нет постоянного мужа… Старшая дочь королевы наследует царство. Эти женщины—храбрые и отличные воины. Они искусные стрелки из лука. Мужья этих женщин не являются воинами, потому что женщины не разрешают им владеть оружием».

Но не только Причерноморье и Африка стали прибежищем последних из амазонок. В свое время о каком-то «народе женщин», обитавшем в северных районах Европы, писал Тацит. Историограф Карла Великого Павел Диакон упоминал о воительницах-амазонках в своей «Истории лангобардов». Во время одного из походов лангобарды встретились с амазонками, преградившими путь войску. Только после единоборства одной из амазонок с предводителем лангобардов они вынуждены были пропустить их. «От некоторых людей, — заключает Павел Диакон, — я слыхал, что народ этих женщин существует по сегодняшний день». О каком же «народе женщин» писал историограф Карла Великого? Оказывается, именно в то время, в VIII веке, на территории Чехии возникла своего рода вольница, нечто вроде Запорожской Сечи, с той только разницей, что состояла она из женщин. Воинственно настроенные женщины объединились в отряды, наводившие страх на окрестных жителей. Время от времени они совершали лихие набеги, захватывая в плен мужчин и обращая их в рабство. Резиденцией этих «амазонок» был «Замок девственниц» на горе Видолве. Целых восемь лет женщины во главе со своей предводительницей Властой отвергали все предложения о мире князя Пржемысла.

Случилось как-то, что в тех местах проходил со своим войском некий герцог. Он был храбр и посему презирал благоразумие. Напрасно предупреждали его и советовали обойти эти края стороной. Он счел, что

бояться женщин — недостойно рыцаря. Герцог раскаялся в этом, когда лучшие из его воинов оказались убитыми женщинами-воительницами, внезапно напавшими на один из его отрядов. Но теперь герцог тем более не мог отступить. Быть побежденным стыдно, но тем постыднее быть побежденным женщинами! Рыцари, бывшие с ним, не хуже герцога понимали это. Они предпочли бы скорее умереть, чем стать посмешищем в глазах всех, кто знал их. Войско герцога осадило замок.

За все годы, что женщины владычествовали над окружающей равниной, такого не случалось ни разу. Нападающей стороной обычно были они. Замок не был готов к обороне, запасы воды и продовольствия стали вскоре подходить к концу.

Шла пятая неделя осады, когда натиск нападающих стал почему-то спадать, и наконец стычки совсем почти прекратились. Может быть, герцог и его люди и вправду решили отступиться и уйти?

На рассвете серебряный звук сигнальной трубы прозвучал у северной стены замка. Два всадника были видны в раннем утреннем свете: горнист с белым флагом и оруженосец герцога. Оруженосец держал над головой большой белый конверт с личной печатью герцога. Это был ультиматум. Женщинам предлагали не мир, им предлагали капитуляцию. Если они согласятся, их ждет не смерть, даже не позорный плен — они вольны удалиться в любой из окрестных монастырей, чтобы молитвой и послушанием искупить свои насилия и злодейства.

Власта размышляла недолго. Срок ультиматума еще не истек, как с крепостных стен были сброшены два десятка обезглавленных пленных — все, которые оказались в замке. Ворота замка распахнулись, и всадницы бросились на осаждавших. Женщины яростно сражались, пока последняя из них не пала на копья солдат.

Герцогу досталась сомнительная слава победителя женщин. Трудно сказать, было ли это лучше дурной славы побежденного женщинами.

Однако история европейских амазонок не кончается на этом. Через два века о каком-то «городе женщин» писал арабский ученый Абу-Обейд аль-Бакри (1040—1094): «На запад от русов находится город женщин, они владеют землями и невольниками. Они беременеют от своих невольников, и когда какая-нибудь из них родит сына, то она его убивает. Они ездят верхом, лично выступают в войне и отличаются смелостью и храбростью».

Что касается чешских амазонок, то победа герцога не положила конец воинственности женщин в этих краях. Шесть веков спустя подобную же общину женщин-воительниц застал в Чехии Сильвио Пикколо-мини, итальянский историк и поэт, впоследствии папа Пий II. Согласно его рассказу, женщины эти отличались необычайной воинственностью и храбростью. В одном из своих трудов будущий римский папа посвятил женщинам-амазонкам целую главу. Он писал, что чешские амазонки осуществляли в отношении своих мужчин свирепую диктатуру.

2. В поисках царства женщин

В истории человечества был период Великих географических открытий. Это было время, когда люди открывали для себя неведомые прежде земли, когда окружающий мир резко раздвинул для них свои границы. Разные причины и обстоятельства побуждали людей пускаться в дальние странствия по морям и океанам. Одни искали сокровища, другие — пряности, которые в те времена ценились не меньше самих сокровищ, третьи мечтали оставить на карте свое имя. Но в числе побудительных причин была одна, представляющаяся довольно странной. Речь идет о тех, кто, отправляясь в далекое и опасное путешествие, ожидал найти амазонок, легендарное царство, где жили одни женщины. Надеясь на встречу с прелестными амазонками, о свирепости которых не могли не слышать, они покидали собственных жен и возлюбленных, нередко навсегда.