Старец Федор Кузьмич

Загадочная личность, появившаяся в 30-х годах XIX века в Сибири. Многие современники находили сильное сходство между «старцем» и покойным императором, что породило многочисленные легенды

В течение семи дней гроб (опять же закрытый!) стоял в Казанском соборе. Для членов императорской семьи его открыли только один раз, ночью, причем мать Александра обратила внимание на то, что лицо его сильно изменилось.

Неудивительно, что все эти обстоятельства послужили поводом для возникновения легенд и слухов. Больше всего говорили, что вместо императора будто бы был похоронен другой человек, возможно, фельдъегерь Масков. По другой версии, это был унтер-офицер 3-й роты Семеновского полка Струменский, который был как две капли воды похож на царя.

Десять лет спустя в Сибири среди крестьян-переселенцев появился некий старец Федор Кузьмич, вскоре принявший монашество. Он старательно скрывал свое прошлое, но военная выправка, высокая образованность, знание иностранных языков — все это выделяло его среди окружающих. Некоторые разговоры с ним, записанные современниками, свидетельствуют о необъяснимой осведомленности старца о жизни высшего петербургского света. Неудивительно, что многие стали отождествлять старца с императором Александром I. Некоторые, знавшие Александра лично, поражались внешнему их сходству.

Возможно, к тайне Александра I имеет отношение признание, которое сделал, умирая, один бывший солдат роты его императорского величества. Он рассказал, что однажды вечером он и трое других солдат были вызваны в Петропавловский собор, где находилась усыпальница российских императоров и где был похоронен Александр. Им приказали поднять одну из тяжелых могильных плит, вынуть установленный там гроб и положить на его место другой, привезенный ночью в закрытом военном фургоне. Во втором гробу лежал старик в монашеском одеянии. При этом присутствовали сам Николай I, один из великих князей и, как сказал солдат, «двое важных придворных».

Современные историки к этим сообщениям относятся скептически. Но предание, как известно, живет безотносительно к истине. Оно продолжает жить, когда оказываются давно забыты и те, кто верил в него, и те, кто его отрицал.

Тема о двойниках не исчерпывается, однако, прошлым. Она имеет продолжение и в более близкие к нам дни. В свое время ходили смутные слухи о двойниках Гитлера. В мае 1945 года эти слухи подтвердились. В императорской канцелярии советские офицеры обнаружили нескольких убитых двойников фюрера. По словам одного из охранников Гитлера, у фюрера было девять двойников, подменявших его там, где это было нужно. Поэтому, когда были обнаружены останки Гитлера, тут же возникли сомнения — не был ли фюрер и здесь подменен одним из своих двойников? Для решения этого вопроса были проведены специальные исследования. Тем не менее позднее стали появляться сообщения, будто человека, очень похожего на Гитлера, видели то в Южной Америке, то в Испании, то в Японии.

Так неразрывной нитью с древнейших времен и до наших дней проходит эта тема — двойников, «подмененных» правителей и самозванцев.

5. Любой ценой

Наряду с величайшими властолюбцами властителями становились порой люди совершенно противоположных устремлений. Оказавшись в безвыходном положении, они вынуждены были брать бразды правления вопреки своим склонностям и желаниям.

Так, под страхом смерти вынужден был принять императорскую власть римский военачальник Вергиний Руф. Плутарх рассказывает, что солдаты, окружив его, стали требовать, чтобы он согласился стать императором. Он отверг это требование и продолжал отказываться, пока один из трибунов в ярости не обнажил меч, воскликнув: «Либо принимай власть, либо — клинок в грудь!»

В подобных же обстоятельствах вынужден был принять власть и римский наместник в Галлии Юлиан. Солдаты, ворвавшись во дворец и выведя его «почтительным насилием» на улицу, провозгласили сопротивлявшегося Юлиана императором. В течение нескольких часов он отвергал этот титул и не соглашался принять власть, пока выведенная из терпения толпа не стала угрожать ему расправой.

Клавдий (10 г. до н. э. — 54 г. н. э.), римский император

Возведенный случайно на императорский престол, Клавдий впоследствии признавался, что во время правления своего предшественника Калигулы симулировал глупость, чтобы уцелеть

В момент убийства императора Калигулы его дядя, пятидесятилетний Клавдий, страшась разъяренной толпы, спрятался в солярии, за занавеской. Пробегавший мимо солдат заметил за занавеской чьи-то ступни и полюбопытствовал, кто это. Клавдий бросился в ноги солдату, умоляя не убивать его. Тот секунду колебался, затем кликнул своих товарищей, Клавдия водрузили на носилки и торжественно понесли в военный лагерь. На следующий день, следуя воле солдат, сенат провозгласил Клавдия императором.

«…Солдаты, не считаясь ни с временем дня, ни с часом, уже вечером внезапно схватили его в спальне и, как он был в домашнем платье, поздравили его императором и понесли по самым многолюдным улицам». Так вопреки своей воле стал императором Вителлий.

В отличие от многих люди эти не стремились к власти и не домогались ее. Власть сама хватала их, чтобы уже не выпустить живыми из рук. «Теперь уже не в моей власти отказаться от титула, который навлечет на меня зависть и опасности, — писал одному из своих друзей император Проб, — я вынужден исполнять ту роль, которую возложили на меня солдаты».

Эмоциональная потребность в обожаемом предводителе нередко вела к тому, что на вершине власти оказывался человек, который до этого и не помышлял, казалось бы, о столь великом жребии. Но наступал его час, и режиссер выводил его из мрака кулис на ярко освещенную сцену. У этого режиссера много имен — Случай, Судьба, Закономерность. Но как бы то ни было, именно он некогда накинул пурпурную тогу римского императора на плечи сына раба, далматинского пастуха Диоклетиана, а безвестному офицеру, выходцу из Корсики Наполеону Бонапарту вручил судьбу Франции и Европы.

Именно он, этот неведомый режиссер, в нужный момент выводит на помост неведомого дотоле актера, вручает ему роль, подсказывает слова, а главное — наделяет той волей, без которой невозможно никакое искусство. Искусство политики в том числе.

Один из виднейших политических деятелей Англии, Невилл Чемберлен, также совершенно не помышлял о политической карьере. Он начал свой путь плантатором на одном из Багамских островов. Столь же далек от поста премьер-министра был в начале своей карьеры и другой человек — Ллойд Джордж. Если Чемберлен стал премьер-министром потому, что оказался неудачным плантатором, то Ллойд Джордж занялся политикой из-за того, что был никудышным сапожником. Родившись в одной из безвестных уэльских деревень, он должен был унаследовать это ремесло, но оказался слишком бездарен для сапожного дела и вынужден был пойти учиться.

Дэвиду Ллойд Джорджу было восемнадцать лет, когда он впервые приехал из своей деревни в Лондон. Большой город поразил его, но еще больше он был потрясен величественным зданием парламента. И тогда им были произнесены эти слова: «Здесь лежат мои будущие владения!» С той минуты он больше не принадлежал себе. Он вступил на путь, который через тридцать пять лет привел его на Даунинг-стрит, 10, в резиденцию британских премьер-министров.

Другому будущему премьер-министру Англии, Гарольду Вильсону, было всего восемь лет, когда он пожелал сфотографироваться у входа в резиденцию премьер-министров. С тех пор он неизменно носил эту фотографию при себе. Она стала для него постоянным напоминанием, его амулетом и пропуском в будущее. После сорока лет упорной учебы, работы, закулисных битв и блужданий по коридорам политической власти он переступил наконец порог резиденции на Даунинг-стрит.